Валерий Аджиев

Только что завершился лондонский турнир претендентов. Он получился замечательно интересным и буквально до последней минуты держал всех – и любителей шахмат, и профессионалов - в напряжении. Даже руководитель Российской шахматной федерации Илья Левитов, уже во время турнира в очередной раз объявивший о бесперспективности «классических шахмат» (приведу точную цитату – она того заслуживает: «это позапрошлый век, который никому уже, кроме Эмиля Сутовского, неинтересен. Ну, это скучно, это долго, это муторно. Надо называть вещи своими именами!»), по его окончании воскликнул (в своем фейсбуке – и почему-то по-английски, хотя обычно пишет там по-русски): «It was the best tournament ever.» В том же духе, хотя и слегка сбавив в эпитетах, высказался он (в этом интервью), и по-русски: «Я думаю, что этот турнир надолго получит статус «лучшего турнира последнего времени». И это тот редкий случай, когда с ним невозможно не согласиться.

Мне удалось посетить два тура. Как и в моей статье годичной давности «Крестбук на London Chess Classic: впечатления очевидца», я не буду касаться чисто шахматной проблематики. Более того, я оставлю при себе свое мнение и о ходе борьбы, и об участниках турнира. Благо, на недостаток информации о турнире, поступавшей по самым разным каналам, жаловаться в этот раз не приходилось. И мнения профессионалов (в том числе, на нашем сайте) доступны в избытке на все вкусы, и дискуссии любителей на шахматных форумах велись в режиме нон-стоп. А видео-трансляции с живым комментарием вообще позволили всем нам получить иллюзию личного присутствия. Я же снова аккуратно отчитаюсь о том, что можно было увидеть только на месте событий. А еще точнее – что увидел лично я, в чем мне помогут фотографии, сделанные моим, увы, очень любительским аппаратом. Ничего судьбоносного, но, надеюсь, информация к размышлению касательно организации турнира и работы сопутствующих служб окажется небезынтересной. Так же, как и более общие соображения о подаче (и "продаже") этого выдающегося шахматного события и шахмат вообще. Ну, и местный контекст-колорит будет обрисован.

Конечно, избежать сравнений с London Chess Classic не удастся. Их надо делать с учетом того очевидного факта, что в отличие от Chess Classic, турнир претендентов – это официальное соревнование, проводимое в рамках розыгрыша первенства мира, что означает, в частности, повышенное внимание к чисто спортивным аспектам. Важно и то, что в его организации большую роль играла ФИДЕ с ее специфическим менеджментом – при том, что вроде бы формально проведение турнира было отдано на откуп частной фирме «Агон», а основным спонсором выступала азербайджанская нефтяная корпорация SOCAR. «Вроде бы» - потому что по установившейся в шахматно-бюрократическом мире традиции доступная публично информация об организационных вопросах чрезвычайно скупа. Что приводит к распространению слухов, некоторые из которых следует считать вполне достоверными, так как озвучиваются весьма информированными людьми. К примеру, в канун турнира Мальколм Пейн, шахматный обозреватель Telegraph и директор London Chess Classic, написал в своем твиттере о возникших в последнюю минуту проблемах с бюджетом турнира.

Забегая вперед: даже с учетом всех этих обстоятельств, сравнение почти по всем значимым орг-параметрам будет не в пользу претендентского турнира. Но есть аспект, в котором он выигрывает: географическое расположение места игры. В отличие от Chess Classic, это самый центр Лондона: набережная Темзы, прямо у моста Ватерлоо.

Неподалеку – Трафальгарская площадь (со всеми ее знаменитыми художественными галереями и монументами, а там и до Вестминстера рукой подать) с одной стороны, Ковент-Гарден (с Королевской Оперой) – с другой. Если перейти по мосту на южный берег Темзы, то там – по соседству с такой знаковой точкой притяжения туристов как громадное «колесо обозрения» London Eye - находится один из крупнейших лондонских культурно-развлекательных комплексов Southbank Centre c едва ли не лучшим концертным залом Royal Festival Hall. Здесь же главный английский театр The National Theatre и главный кинотеатр The National Film Theatre (с кино-музеем). Да и других, «вест-эндовских» театров чуть не десяток в пределах пяти-семи минут ходьбы. А прямо в соседнем монументальном неоклассичском здании под названием Somerset House (где, кстати, прошлой осенью состоялась церемония открытия лондонского этапа Гран-При) идет уникальная выставка раннего Пикассо... Подозреваю, впрочем, что участникам турнира было не до всех этих высоко (или не очень) культурных развлечений, и из всех окрестных достопримечательностей их, в основном, интересовали (по сугубо прозаическим причинам) рестораны, коих в округе тоже с избытком, на все вкусы и цены.

... Мы с Генной Сосонко встретились в кафе около соседствующих станций метро Charing Cross и Embankment и затем проследовали к месту игры через протянувшийся вдоль набережной небольшой, но красивый (и знаменитый своими памятниками – Роберту Бернсу, в том числе) парк Victoria Embankment Gardens.

Можно предположить, что, будь погода получше, некоторые участники могли бы собираться перед партией с мыслями (или успокаиваться после поражения), глядя вот на этот прелестный водоем с фонтанчиком.

Три минуты ходьбы – и мы выходим к зданию, в котором и проводится турнир. В Англии принято давать домам имена, это здание из красного кирпича называется Savoy Place, располагается на улочке того же названия и обладает, как выражаются англичане, «историей и характером». Оно построено в 1889 году (камень в фундамент был торжественно заложен королевой Викторией), а до того на этом месте, начиная аж с 1246 г., находились и дворец графа по фамилии Savoy, и госпиталь, и казармы, и тюрьма, и школа иезуитов... А с 1909 года здание принадлежит Институту Инженерии и Технологии (The Institution of Engineering and Technology – IET).

Это не вуз и не НИИ... И тем более не отель, как, согласно интервью, почему-то думает (цитата: «Партии проходят в престижном отеле») глава апелляционного жюри турнира Борис Кутин, видимо спутавший Savoy Place с Savoy Hotel. Это международное профессиональное общество инженеров и технологов. Члены общества (а их более 150 тысяч) платят взносы, общество занимается разнообразной деятельностью, также приносящей доход (издание многочисленных профессиональных журналов, сертификация специалистов, консалтинг и т.п.), так что средств, чтобы поддерживать штаб-квартиру в прекрасном состоянии, вполне хватает. Ну, и помещения этого престижного комплекса сдаются в аренду для различных мероприятий. Вот и претендентский турнир поселился на три недели среди этих пышущих имперской роскошью мраморных стен.

О профессиональной принадлежности владельцев здания напоминает памятник великому физику Майклу Фарадею.

А вот как выглядит главный вход.

А где же афиши турнира? Может быть, это те небольшого размера постеры, что виднеются у входных дверей? Давайте поднимемся по лестнице.

Увы, о шахматах ни слова – зато можно узнать, что не только внутри здания, но и на ступеньках курить не разрешается (типичная ситуация для Альбиона наших дней!). И куда же было деваться единственному среди участников курильщику Александру Грищуку, если у него во время тура возникала потребность вдохнуть живительного дымка?

Кстати, о рекламе турнира в Лондоне. Видимых ее следов обнаружить не удалось, думаю, ее и не было, разве что в шахматных разделах качественных газет. Это подтвердил и Эндрю Полсон («I think that the marketing and the advertising we did for this was very minimal.»). Но вот если зайти внутрь здания, то можно, как свидетельствует следующая фотография, обнаружить, наконец, присутствие глобального шахматного события.

Забегая вперед: на левом экране во время туров высвечиваются диаграммы играющихся партий (с помощью системы ChessCasting, о которой еще поговорим). Логотип ФИДЕ, как легко видеть, занимает положенное ему почетное место. Бросается в глаза, и не только в фойе, но и во множестве других мест, и логотип главного спонсора компании SOCAR. Присутствует и знак Самсунга, поставившего на турнир свои планшеты, о которых речь впереди. А вот логотипа с названием AGON в явном виде видно не было. Зато вот этот логотип в наличии на всех постерах:

Это визуальное изображение бренда World Chess, иной раз сопровождаемое девизом "Best mind wins". И вот эта невидимость Агона, по идее – главного организатора, вызывает вопросы. Вообще, истинная роль Агона в организации этого турнира (и еще более в организации серии Гран-При) не очень ясна – эта тема была затронута в интервью Эндрю Полсона редактору сайта ChessVibes Питеру Доггерсу. У журналиста создалось впечатление, что основную организаторскую роль выполняет гендиректор ФИДЕ Джеффри Борг. Обратило на себя внимание и то, что официальный сайт производства Агона во время турнира практически не обновлялся, в то время как официальный сайт под эгидой ФИДЕ успешно функционировал. Полсон, назвав сначала в интервью Борга сотрудником Агона (что для высокого должностного лица ФИДЕ являлось бы, по идее, конфликтом интересов), затем уточнил, что он «советник», и не отрицал, что именно Борг обеспечивает всю необходимую на турнирах шахматную инфраструктуру; а функции собственной фирмы определил довольно туманно (и вычурно) как декоративно-надстроечные («to try embellish and build on that») над тем, что делает ФИДЕ. При том, что об успехах в поиске корпоративных спонсоров (что, по идее, является одной из главных задач Агона) не слышно: SOCAR (государственная корпорация) – это особый случай (как выразился П. Доггерс, роль этой корпорации была «больше, чем основной спонсор, без нее турнир просто не состоялся бы»), а со спонсорством этапов Гран-При у Агона возникли очевидные проблемы, которые, судя по всему, решаются другими. Между тем, в договоре между ФИДЕ и Агоном по передаче прав на организацию официальных шахматных соревнований до 2023 года было зафиксировано, что именно Агон «является единственным и эксклюзивным организатором каждого события». И его организаторские функции в договоре весьма четко прописаны.

Наконец, и официальный сайт Агона, еще в январе доступный по адресу agonlimited.com, более не открывается. Новый адрес Агона можно найти в разделе «организаторы» упомянутого выше официального фидешного сайта турнира претендентов – цитирую: «AGON website: worldchess.com». Однако, пойдя по этому адресу и кликнув на тамошней титульной странице на иконку «Enter site», вы оказываетесь... в том самом фидешном сайте, из которого только что вышли. Что все это значит? Что Агон теперь функционирует под брендом World Chess, который ассоциирован с ФИДЕ? Прямо напрашивается вопрос: а существует ли реально эта независимая от ФИДЕ частная фирма, владеющая всеми правами на проведение официальных соревнований? Впрочем, кто, без сомнения, существует – так это сам Эндрю Полсон. В чем мы с вами очень скоро убедимся.

Но я отвлекся. Между тем, сидящие в фойе за стойкой служители указывают, что мне следует пройти направо. То же самое подсказывает и вот эта табличка:

Заходим в эту самую Lancaster Room.

Здесь можно купить билеты (а также кое-что еще, но об этом потом). Цена билетов – 25 фунтов (а по выходным дням – даже 30). Это весьма недешево даже по лондонским меркам. На London Chess Classic билет стоил 15 фунтов – при том, что за эти деньги зрителю предлагалось значительно больше (как мы увидим дальше). Нет и скидок тем, кто покупает билеты на несколько туров. «Небольшие скидки» (цитируя Полсона) предлагались читателям газет Times и Telegraph, а также студентам. В данном по окончании турнира интервью Полсон так объяснил ценовую политику: «Меня не интересует количество, а, если позволите, качество зрителей. Я потратил массу времени и денег на то, чтобы организовать этот турнир и сделать его таким, как он есть. И мне кажется, это нормальное соглашение между мной и шахматным зрителем: я старался ради него, он же платит за вход некую сумму в знак уважения к моей работе.» Как видим, это принципиальная позиция: главного организатора мировых шахмат интересует только состоятельная публика. И этот концепт прилагается не только к ценам на билеты.

Кстати, самого Полсона можно увидеть на последнем снимке в глубине Lancaster Room. Возможно, у него деловая беседа (он сообщил Доггерсу в интервью, что «турнир должны посетить до 25 потенциальных спонсоров»). А вот на следующем снимке Полсон беседует с главой пресс-центра Анастасией Карлович (которой большое спасибо за быструю аккредитацию представителя Крестбука).

Получив у любезных молодых людей за стойкой эту самую аккредитацию, мы спустились в подвальное помещение, где расположен гардероб. Помимо верхней одежды, зрители должны оставить там и все имеющиеся при них электронные приборы (включая фотоаппараты). На Chess Classic таких строгостей не было, но, видимо, здесь они оправданы – все-таки это официальное соревнование высшего ранга, где ставки чрезвычайно высоки. В интервью Полсон уверял, что отношение организаторов к проблеме читерства было чрезвычайно серьезным: «Видеокамеры снимают во время игры не только игроков, но и всех зрителей. Мы также мониторим радио-частоты на предмет активности во время проведения партий и т.д. и т.п.»

... Вот-вот начнется тур. Вход в турнирный зал (который называется Lecture Theatre, что, очевидно, отражает его прямое назначение) – в глубине фойе слева. Перед тем входом, который используют зрители (у журналистов – свой вход), расположен металлодетекторный сканер (известный всем как «рамка»), а вооруженные ручными сканерами два сотрудника разного пола проводят и ручной досмотр (заставляя некоторых снимать пиджаки). Умный (как выяснилось) мой фотоаппарат без каких-либо просьб со стороны хозяина выдал надлежащее режимному моменту размытое изображение находящихся при исполнении охранников!

И вот мы в зале. Вот этот снимок сделан сразу после пуска часов.

На площадке, где расположены столики для игры, за которыми уже сидят игроки, еще толпятся журналисты с фото- и видео-камерами. Очень скоро отведенное им на традиционную съемку время истечет, они освободят место для игры от своего присутствия, и в зале наступит тишина. Давайте не спеша осмотримся. Впечатления мои о турнирном помещении противоречивые. С одной стороны, оно прекрасно оборудовано и вообще радует глаз. Кресла для зрителей очень удобные, шахматисты близко, с каждого места все прекрасно видно. Точнее – было бы прекрасно видно, если бы не та тумба-стена в середине передней части игрового пространства, разделяющая расположенные по ее сторонам столики для игры. Только с небольшого количества зрительских мест, расположенных прямо по центру, видны все четыре столика (а значит, и все сидящие за ними шахматисты). А с большинства мест – только два. Проклятая центральная тумба другие два стола заслоняет.

Следующая проблема: освещение, чрезвычайно яркое у столиков – в противоположность всему остальному пространству, которое затемнено. Мало того, что резкие перепады в освещенности препятствовали трансляции качественной видеокартинки. Еще более важно, что они нагружают зрительную систему игроков и способствуют их дополнительной утомляемости со всеми вытекающими последствиями. По-моему, это очевидно. Ну и зрителям на ярком световом фоне было трудно наблюдать за мимикой игроков – а ведь это самое интересное!

Диаграммы играющихся партий высвечивались на экране в задней части зала. На этом турнире для трансляции партий (как на экраны, расположенные в разных помещениях Savoy Place, так и во внешний мир с помощью Интернета) была впервые опробована специально в пожарном порядке разработанная по заказу ФИДЕ и Агона известной IT-фирмой ThoughtWorks система под названием ChessCasting. Насколько можно судить, пока что испытывалась бета-версия, а в полную силу она должна заработать на очередном этапе Гран-При. Полсон в интервью Доггерсу подтвердил, что в начале турнира были технические проблемы, да и в последнем туре трансляция прерывалась – предположительно, из-за очень большого числа интернетовских пользователей. Более подробно об этой системе, в которую заложены многообразные, в том числе интерактивные возможности, можно почитать в пресс-релизе, опубликованном, например, на ChessBase. Помимо прочего, система позволяет измерять и обрабатывать «биометрическую информацию» (кровяное давление, пульс, резистентность кожи, движение глаз, температуру сиденьев кресел игроков – последний параметр выглядит особенно пикантно: любопытно, как его можно будет интерпретировать). Однако, как признал Полсон в интервью ChessVibes, от реализации этой идеи на данном турнире пришлось отказаться, так как трое участников оказались решительно против. Было бы любопытно увидеть детальное техническое описание этой очень, как утверждают, «инновационной» системы (не говоря о бюджете, выделенном на ее разработку), но, видимо, я хочу слишком много и слишком быстро.

Следить в турнирном зале за ходом партий на большом экране с диаграммами лично мне показалось утомительным: красный цвет для черных фигур кажется спорным выбором, вообще фигуры видны не слишком четко, и как следствие, глаза быстро устают. Правда, многие зрители наблюдали за партиями, используя самсунговские планшеты Galaxy вкупе с той же системой ChessCasting. Что делало возможным, не выходя из зала, получать и квалифицированный комментарий (о котором у нас речь впереди).

Однако, и с планшетами было не все гладко. Как поведал Полсон в уже неоднократно поминавшемся интервью П. Доггерсу, Самсунг предоставил «100-120 планшетов», которые купившие билеты зрители получали в пользование. Игровой зал, впрочем, вмещает 250 человек. По свидетельству Доггерса, впрочем, в первых турах только 40 планшетов было в наличии – при том, что купивших билеты зрителей было примерно вдвое больше. Во второй половине турнира количество зрителей увеличилось: по моим прикидкам, во время 11-го тура в игровом зале было человек 180-200, а во время 13-го – ненамного меньше. На последнем туре случился, как говорят, аншлаг. Насколько можно понять из интервью, недостаток планшетов был одной из причин отсутствия стремления у организаторов заполнить игровой зал публикой полностью. Полсон также поведал, что ему хотелось обеспечить зрителям надлежащий комфорт, вот он и действовал в соответствии с поговоркой «меньше народа – больше кислорода».

Не думаю, что были зрители, которые проводили все время в турнирном зале. Какова же альтернатива? Выйдем в фойе и пройдем в расположенную слева (если стоять спиной ко входу в здание) комнату под названием Common Room. В нее вход без каких-либо ограничений (что соответствует ее демократичному названию), можно даже спуститься в гардеробную и вернуться с фотоаппаратом (который может пригодиться, если будут желание и возможность сфотографироваться вместе с одним из участников).

Собственно, это помещение знакомо тем, кто смотрел видеотрансляции на официальном сайте – именно из нее они и велись. Вот эта фотография позволит рассмотреть техническое оборудование (включая внушающие почтение сосуды с напитками); за столиком слева сидит неизменный Макаулей Петерсон, который отвечает за техническую сторону трансляций практически со всех крупных турниров.

Официальная комментаторская команда – та же, что и на Chess Classic, правда не столь многочисленная. Но если в комментарской комнате на Chess Classic могло находиться не менее 150 человек, то здесь даже в самые напряженные моменты – не более 40. Причем, половина должны были стоять. Комментаторы не только рассказывают о ходе партий, но и достаточно активно взаимодействуют с присутствующими здесь зрителями, тем более, что среди них немало профессионалов. Когда я зашел в эту комнату во время 11-го тура, Найджел Шорт как раз вовлек в разговор о партии Грищук – Карлсен известных гроссмейстеров Джонатана Спилмена и Джонатана Местела. Невозможно было не сфографировать этих колоритных ветеранов британских шахмат (фотография не слишком получилась даже по моим скромным стандартам – трудно было как следует прицелиться).

Наконец, участники, закончившие свою партию и отстрелявшиеся на пресс-конференции, приходили и в комментаторскую комнату, где - правда, обычно, недолго - делились мнением об оценке еще играющихся партий. Ну а мы, послушав экспансивных британских комментаторов (эта характеристика полностью относится, по крайней мере, к международному мастеру Лоренсу Тренту, который исполняет роль Марка Глуховского, если вспоминать о трансляциях ChessTV), выйдем снова в фойе. Если не возвращаться в турнирный зал, то зрителю остается только пройти в уже знакомую нам Lancaster Room. В правой ее части находится кафе и стоят несколько столиков.

Популярностью кафе (которое лучше обозвать буфетом) не пользуется – ассортимент очень скудный. Так что взяв кофе с кексом, можно присесть за один из нескольких столиков и поразмышлять: чем еще можно заняться? В отличие от London Chess Classic, никаких других мероприятий шахматного толка не предлагается. Понятно, что проводить массовую швейцарку или иные сопутствующие турниры было бы вряд ли уместно; однако, труднее понять, почему для зрителей не организуются сеансы или блицтурниры. Развал с книгами и видеоматериалами имеется – но выбор значительно более скуден, чем на традиционном лондонском турнире. И никаких церемоний с участием авторов, которые подписывают свои книги тем, кто их приобрел. Странно, что кроме постера за 10 фунтов, никакой другой турнирной атрибутики (значки, футболки с логотипом турнира и прочее) не предлагается. Более того, кажется, что не была издана турнирная программка (на Chess Classic за 5 фунтов вы могли купить роскошно выглядящее цветное 32-страничное издание с подробным профилем каждого участника и другими материалами). Повторю: странно.

Кстати об участниках. Я не сразу понял, что и они, по идее – главные действующие лица этого действа, как-то не очень видимы. Никаких портретов вообще нигде (опять нельзя не вспомнить замечательные художественные изображения участников, которые на Chess Classic смотрят на вас отовсюду). Только на турнирных постерах можно обнаружить напечатанные мелким шрифтом фамилии шахматистов. Нормальной турнирной таблицы также обнаружить не удалось - рядом с книжным развалом лежит обычный лист бумаги формата А4 с напечатанным количеством очков у каждого участника на текущий момент. Опять же, такая политика (здесь это слово уместно) – не случайность. Как явствует из все того же интервью Эндрю Полсона Питеру Доггерсу, он считает, что реальные спонсоры шахматистами (даже первого ряда) не интересуются. Более того, они не интересуются и шахматными событиями, даже такими как претендентский турнир или этапы Гран-При. «Продать» им можно только имидж, «идею» шахмат как интеллектуальной элитной игры. Собственно, Полсон считает само слово «спонсор» с его «благотворительным» оттенком неуместным в контексте его работы. Он считает, что надо вести речь о партнерстве с корпорациями: если, мол, они увидят, что ассоциируемые с шахматами ценности можно приложить к их корпоративным брендам, то только тогда можно рассчитывать на участие коммерческих структур в финансировании мировых шахмат.

И тут надо сказать (без иллюстрирующих фотоснимков – ведь нельзя сфотографировать то, чего нет) о еще одной особенности турнира, которую не сразу осознаешь: практически нет детей. Тут опять невозможно не вспомнить Chess Classic, на котором дети (они могли проходить бесплатно при условии, что их сопровождает взрослый, который свой билет оплачивает, плюс их привозили целыми автобусами на занятия и турниры) были просто везде и в огромных количествах. И им было чем себя занять. Это тоже принципиальная (и принципиально другая) позиция, прямо связанная с видением миссии шахмат в современном мире: коммерческий потенциал шахмат в смысле рекламы каких-то товаров близок к нулю, «продать» же можно социально-образовательную функцию шахмат, обещающую пользу для общества и особенно для его подрастающего поколения. Поэтому тамошние организаторы апеллируют не к корпоративным, а к общественным, гражданским интересам (служение которым, в свою очередь, привлекает и нуждающиеся в хорошем имидже корпорации). Отсюда и акцент на благотворительность – спонсоры, например, обязуются удваивать любое сделанное зрителями пожертвование (призывы к чему раздавались непрерывно – на претендентском турнире ничего подобного не было), все собранные деньги (и вообще, все доходы за вычетом расходов) идут на образовательные шахматные программы для широкого круга детей. При этом, наверное, не случайно, что Chess Classic проводится независимой частной структурой, поддерживаемой частными же лицами, в то время как деятельность Агона невозможно отделить от ФИДЕ и госструктур типа SOCAR.

Собственно, я забыл рассказать о продукте, который, кажется, больше чем продукт и, если судить по интервью Полсона и пресс-релизам, ему придается очень большое значение. Кажется, он, в некотором смысле и есть материальное воплощение той самой «идеи». Его можно разглядеть на предыдущей фотографии по соседству с буфетной стойкой, и вообще он (как в натуральном виде, так и в визуальном) преследует вас во всех помещениях. Вот он:

Это комплект фигур и шахматная доска, созданные по специальному заказу фирмой Pentagram. Эта известная дизайнерская и консалтинговая фирма задействована и в других имиджевых инициативах Агона и ФИДЕ: ее специалисты сконструировали «идентичность» (имя, логотип, медали, которые вручают победителям турниров и матчей на первенство мира и т.д.) для бренда World Chess (можно себе представить, сколько денег было уплачено за изобретение оригинального имени «World Chess» - вряд ли ведь оно могло просто так прийти в чью-то непрофессиональную голову). Характерно название одной из статей, где подробно обсуждается (или, скорее, презентуется) работа дизайнеров и консультантов: «Pentagram brings chess into a new era». Вопрос в том, не обернется ли эта «новая эра» сугубо виртуальной, «копирайтерской» глянцевой реальностью, плохо совместимой с настоящей реальностью, в которой существуют шахматы? Это, конечно, тема для дискуссий. Вот только склонны ли вершащие судьбы шахмат деятели к публичному обсуждению своих глобальных инициатив?

В то же время нельзя не отметить: этот новый комплект шахмат, сконструированный известным дизайнером Даниэлом Уэйлом на основе классического стаунтоновского комплекта, несущего образы неоклассической викторианской архитектуры, выглядит очень симпатично. Каждая из фигур несет ассоциации с колоннами фасада античного Парфенона. Правда, как признал Полсон в интервью Доггерсу, участники единодушно протестовали против яркой белой точки на белых фигурах, которая «совершенно разрушала их концентрацию» (точки были оперативно удалены). Внимательные читатели, наверное, уже разглядели на фотографии и ценники: комплект фигур можно было на турнире купить за £199.95, а доску - за £99.95. Т.е. в сумме 300 фунтов (около 15 тысяч рублей)! С трудом можно себе представить любителя шахмат, выкладывающего такие деньги. Интересно, был ли продан во время турнира хотя бы один комплект? Возможно, кто-то из тех самых приглашенных на турнир «потенциальных спонсоров» позволил себе (вероятно, за счет представительских расходов) разориться - хотя, скорее, таким ВИПам эти комплекты просто преподносились организаторами в подарок (я бы ожидал, что по крайней мере участникам эти шахматы были подарены).

Надо надеяться, что если они поступят в широкую продажу, то цена будет установлена адекватная. Если конечно, вообще ставится такая цель - продать что-то простым любителям. А вообще, это где-то даже символично - делать такую имиджевую ставку на комплект фигур, который, если кто и купит, то не для того, чтобы играть. По первому впечатлению, во всей этой глубоко проработанной стратегии вывода шахмат из глобального кризиса идентичности не звучит сама игра как таковая, вне фокуса оказываются и ее обычные любители (которые не всегда являются богатыми и влиятельными людьми). Надеюсь, мои опасения беспочвенны.

Что ж, закусив и поразмыcлив, выходим снова в фойе. И видим: Генна Сосонко дает интервью армянским тележурналистам. Думаю, нетрудно догадаться, о чем (а точнее - о ком).

Бригада армянского телевидения как раз прибыла на турнир, и выходила в эфир с репортажами каждый час: страна хотела узнавать об успехах Ароняна в реальном времени. Увы, это был 11-й тур, оказавшийся не днем Левона, который потерпел крушение в партии с Петром Свидлером. В следующем туре последовало обиднейшее поражение от Крамника. Когда в 13-м туре я снова появился на турнире, симпатичные армянские парни-телевизионщики сидели в пресс-центре без признаков былого энтузиазма...

Ну а мы как раз направимся в пресс-центр, в то самое место, куда обычным зрителям прохода нет, хотя охранников на пути не видно, так что если было желание и немного нахальства, то любой мог туда заглянуть. Надо только не побояться открыть дверь в Faraday Room.

Пресс-центр - это сравнительно небольшая комната: у дальней стены справа и слева находятся два экрана с трансляциями, в углу дверь, из которой появляются закончившие свою партию участники, в центре – стол для пресс-конференций. И четыре ряда столов, за которыми сидят журналисты со своими компьютерами. Несколько стульев стоит и вдоль правой стены. Очень оживленно, человек 25-30 говорят одновременно. Время от времени (особенно, когда идет пресс-конференция, а народу набивается еще больше), Настя Карлович делает наиболее шумным коллегам выговор.

Журналисты – люди, вообще говоря, не публичные. Поэтому предложу вниманию читателей фотографию, при взгляде на которую вспоминается фраза из старого советского фильма (известного всем поклонникам Владимира Высоцкого). Ее произносила еще не старая, но уже молодящаяся дама: «Со спины я похожа на Джоконду».

Вот и на этом снимке можно распознать трудящихся журналистов, со спины похожих на Юрия Васильева, Кирилла Зангалиса, Евгения Атарова... А на самом заднем (на фото - самом ближнем) ряду можно разглядеть Генну Сосонко. Он в наушниках - это значит, что он в эфире российской телекомпании ChessTV. Кстати, что меня, неофита, несколько удивило: когда я смотрел эти включения из дома, я полагал, что перед Генной то же окошко с видеотрансляцией ChessTV, которое можно было смотреть и на Крестбуке. И в нем обычно можно видеть обсуждаемые варианты, воспроизводимые на диаграмме. Ан нет - на экране его компьютера только диаграммы, обеспечиваемые трасляцией с официального сайта турнира. А варианты он обсуждает с Сергеем Шиповым вслепую. Так он привык, мелькание фигур на экране его только отвлекает. Ну да, гроссмейстеры - они такие, но любителя типа меня это впечатляет. Сидя рядом с Генной, я слышал только его, а реплики Сергея были мне недоступны; любопытное, скажу я Вам, при этом создается впечатление от их диалога. Иногда Генна слышит Москву с трудом: в пресс-центре довольно шумно, почти рядом, например, сидит английский гроссмейстер Даниэл Кинг, который тоже ведет свой репортаж. Да и качество связи по Скайпу часто оставляет желать лучшего. И все это на фоне общего жужжания журналистских пчел...

А слева от Генны сидит Иван Логинов, сотрудник ChessTV, обеспечивающий техподдержку на месте событий. Перед ним располагаются многочисленные мониторы и прочие устройства. Время от времени возникают форс-мажорные ситуации, и тогда Иван срывается с места и разбирается, в чем дело. Камеры ChessTV установлены и в пресс-центре, и в игровом зале. На следующем снимке епархию Ивана можно разглядеть в больших подробностях.

Во время тринадцатого тура в пресс-центре появился российско-парижский гроссмейстер Анатолий Вайсер, друг и страстный болельщик Владимира Крамника, а также большой любитель обсудить происходящее с коллегами. Когда он вступал в диалог с Генной (более, впрочем, похожий на его собственный монолог), нависая при этом над проводами ChessTV, бедный Иван оказывался в реальной опасности сердечного приступа.

Когда в пресс-центре появляется очередная пара закончивших свою партию участников и занимает свои места за столом, журналисты сначала приближаются со своими аппаратами и делают снимки. Вот, например, Евгений Атаров со своим фото-орудием:

А вот к тому, что говорят гроссмейстеры, комментируя свою партию, интерес проявляют далеко не все - многие продолжают общение друг с другом. Лично мне было приятно поговорить с героями наших КС-конференций Борисом Гельфандом и Петром Свидлером. Вообще, по моим впечатлениям, практически все ведущие гроссмейстеры - приятные и интеллигентные люди, относящиеся к любому собеседнику без тени высокомерия.

Раз уж речь о прессе, то несколько слов об освещении турнира в самом Альбионе. Конечно же, небольшие репортажи появлялись практически ежедневно в шахматных отделах качественных газет. Организаторы предприняли специальные усилия выйти за пределы этого гетто, пригласив с визитом на турнир журналистов из более престижных (и более читаемых) газетных разделов - таких как "features" и "showbiz". Увы, итог разочаровал. На российских шахматных форумах уже обсмеяли автора уважаемой (и, кстати, принадлежащей российскому олигарху А. Лебедеву) газеты Independent, который написал статью под названием "Meet Magnus Carlsen - the 'Justin Bieber' of the chess world...". Он рискнул объясняться с использованием шахматной нотации, но при этом даже не знал, что конь ходит буквой "Г" (возможно потому, что буква-то русская!).

Удивительно, но и другая качественная газета Telegraph опубликовала статью своей корреспондентки под очень похожим названием ("My brief encounter with Magnus Carlsen, the Justin Bieber of chess"). Можно предположить, что "неочевидная" мысль сравнить Карлсена с канадской поп-звездой (от бесчисленных рассказов о гастролях - с большими приключениями! - которого в Лондоне еще не осела газетная пыль) была подсказана авторам-неофитам кем-то из пиарщиков турнира. Что касается качества статьи в Telegraph, то оно немногим лучше, чем в Independent - правда, авторша по крайней мере не стала делать вид, что знает шахматную нотацию. Но не скрыла своей обиды от того, что Магнус уделил ей только семь с половиной минут своего драгоценного времени. Правда, и это время она потратила на самые тривиальные, какие только можно себе представить, вопросы. Что интересно: за несколько дней до этого материала та же Telegraph опубликовала (в разделе "Культура"!) большую и безусловно во всех отношениях компетентную статью своего шахматного обозревателя М. Пейна - немного о турнире, а больше о Карлсене. Но это как будто не считается - "культурные" страницы ненамного читаемее, чем секция "настольные игры", где обычно пишут о шахматах...

Предметом гордости организаторов было интервью, которое Полсон и Карлсен дали корреспонденту BBC. Это, конечно, хорошее дело. Но надо иметь в виду, что интервью, судя по всему, прошло по каналу BBC News, аудитория которого очень ограничена (около 2% населения). А по мэйнстримным каналам я не видел ни единого упоминания о турнире. Даже в новостях. Вот и прием по окончании турнира на Даунинг Стрит, 11 в резиденции второго (после премьер-министра) лица в правительстве министра финансов Джорджа Осборна не нашел отражения в теленовостях. Такова реальность. Еще одна сторона этой реальности: весь интерес прессы замыкается на личности Карлсена. Я предполагаю, что Полсон и прочие ответственные лица вздохнули с огромным облегчением, когда турнир закончился так, как закончился. Я слышал в пресс-центре разговоры о грядущей коммерческой катастрофе в случае иного (кто-то скажет - более закономерного и более справедливого) итога...

Покидая пресс-центр, представлю фотографию с моими любимыми персонажами снимающе-пишущего шахматного мира: Марина Макарычева и Генна Сосонко.

... И о погоде. Нельзя ведь, ведя репортаж из Англии, не коснуться этой темы. Вот и фото соответствующее:

Все уже знают, что март в Лондоне оказался самым холодным за последние 50 лет. Во второй половине турнира погода несколько улучшилась, но было по-прежнему довольно холодно и ветрено, но хотя бы сухо. А при чем здесь Петр Свидлер? На его шарф (который он в день 11-го тура не снимал и играя партию) обратили внимание многие. Петр заверил меня, что это (цитирую) "not a fashion statement". Оказывается, большую часть турнира он играл больным. Наверное, не он один. И Генна Сосонко вел свои репортажи, будучи не в лучшем здравии...

Тем не менее, турнир закончился. Может, кому-то из участников (Владимиру Крамнику, например) хотелось подойти к расположенному в Victoria Embankment Gardens мемориальному памятнику популярному английскому композитору викторианской эпохи Артуру Салливэну, которого оплакивает его муза - с мыслями: почему шахматная муза отвернулась в решительный момент от меня?

Как бы то ни было, турнир получился в своей шахматной, по крайней мере, части совершенно замечательный, на наших глазах он становится историей. Что-то принесет шахматам будущее?

P.S. Возможно, автор уделил слишком много внимания Эндрю Полсону. Это получилось как-то само собой и было, учитывая фокус этого текста, неизбежным: ведь глава Агона персонифицировал в себе чуть не все организационные и имиджевые проблемы и данного турнира, и современных шахмат вообще. Возможно, некоторые из обращенных к нему претензий и вопросов должны быть адресованы, на самом деле, кому-то еще. "Я хочу видеть этого человека!". Но кто это может быть в малопрозрачном мире шахматной бюрократии? Очевидно, это не будет уважаемый всеми нами Кирсан Николаевич. Он ведь просто выше всего этого.

... Кажется, последним видеорепортажем на официальном сайте было интервью, которое Лоренс Трент взял у счастливого победителя прямо в комментаторской комнате. Возможно, не все обратили внимание: перед самым прекращением трансляции вдруг включили камеру из турнирного зала. Буквально на несколько секунд. Кажется, там Полсон дает интервью, сидя за шахматным столиком. "Кажется" – потому что в зале темно. А еще кажется, что этот господин, вроде бы (опять это словцо – но никак без него здесь не обойтись) один из тех очень немногих, кто реально вершит судьбы мировых шахмат, любит темноту. И в смысле буквальном, и в фигуральном. Куда же этот загадочный князь тьмы заведет шахматы?...

Также рекомендуем почитать:

КС-Итоги: Турнир претендентов 2013

Сайт WhyChess представляет: Интервью с Сергем Шиповым. Часть 1