Crestbook

Мои полвека

Наверное, еще не время всерьез подводить жизненные итоги. Но промежуточные – можно, раз подвернулось круглое число.

Я не фаталист. Многое в моей судьбе произошло совершенно случайно. И я сам не знаю, взмах крыла какой бабочки был причиной тех или иных жизненных изменений.

Не могу назвать себя истинно верующим человеком, этот путь для меня лишь начался. Тем не менее, спасибо Богу за всё, что он мне дал. За сам факт празднования юбилея (не все мои сверстники дожили), за знакомство со многими хорошими людьми, за относительно успешную карьеру и многое другое. Я не был на войне. Трагедии (тьфу-тьфу-тьфу!) обходили меня и семью стороной. Мне везло с женщинами – формулу "При хорошей женщине и мужчина может стать человеком" я проверил на себе. У меня есть дети, есть любимая работа.

В общем, небеса были на моей стороне. Надеюсь, они будут постоянны в этом вопросе.

Родился я в Муроме, но богатырем не стал и прожил там всего год, после чего семья переехала в посёлок Красный Октябрь Киржачского района Владимирской области, где моему отцу, талантливому инженеру, выделили жилье. Мама стала работать в роддоме, а я – расти.

Помню, как меня трехлетнего, в резиновых сапогах и дождевике, родители волокли по размокшей земле к месту падения Гагарина – в то время у нас было целое народное паломничество к месту гибели героя всего Союза. Смотрел я тогда на полторы раненые березы и недоумевал: где же тут упал самолёт?

С шахматами я познакомился еще в бессознательном возрасте. Перефразируя Райкина, можно сказать, что ходить, говорить и играть в шахматы я начал одновременно.

Когда будущему гроссмейстеру исполнилось четыре, отец подарил ему, то есть, мне "Первую книгу шахматиста" Панова с надписью "Учись, сын!". До сих пор она, уже пожелтевшая, клееная-переклеенная, сто раз прочитанная, стоит у меня на полке в качестве бесценной реликвии. Теперь я надеюсь, что книга пригодится сыну Гоше.

Первое время я играл только с отцом и очень переживал, проигрывая. Чтобы не видеть моих слез, отец стал мне поддаваться, что сделало наши встречи не интересными. Так получилось, что на равных мы так и не поиграли. Спустя несколько лет я стал сильнее, так что опять же не было интриги в борьбе.

Во втором классе я получил тяжелую травму ноги, в результате чего три с половиной года провел в больнице в лежачем состоянии. Понятное дело, что круг моих возможных увлечений в тот период был резко ограничен, и шахматы оказались как нельзя кстати. Родители привезли мне пару комплектов шахмат, несколько книг, и я начал заниматься делом.

Сначала обыграл мальчишек, соседей по палате. Затем победил тех, кто лежал в соседних палатах – ходы передавали "ходячие". Потом стал играть с врачами, и тоже не без успеха. В общем, стал звездой больницы, почувствовал вкус побед.

Но у славы имелась и оборотная сторона. В какой-то момент я увлекся аналитикой: составлял задачи, изучал окончания и необычные соотношения материала (например, несколько коней против ферзя), придумывал разные шахматные истории. После отбоя доставал свои маленькие пластмассовые шахматы, которые можно было втыкать в дырочки на доске, и при лунном свете тихонечко занимался любимым делом. Кончилось тем, что медсестры и воспитатели устроили мне шахматную диету, отобрав все комплекты шахмат у меня и соседей. Они всерьез полагали, что я могу сойти с ума! Впрочем, как легко сейчас заметить, все их усилия пошли прахом...

Вернувшись к "ходячей жизни" и приехав домой, я стал участвовать в турнирах родного Киржача и его окрестностей. Благодаря моему первому тренеру Юрию Голубу, стал всерьез изучать шахматы. Через год я занял второе место в чемпионате района, и стало ясно, что дальнейший прогресс без переезда невозможен.

В 1979 году отец написал в Москву, в союзную Шахматную Федерацию, и попросил прислать тренера в Киржач – сейчас это выглядит смешно, а тогда было вполне в порядке вещей. Трудящиеся из глубинки просят центр оказать помощь! Ему вежливо ответили, что прислать тренера нет возможности, и при этом пригласили приехать и показать сына (то есть, меня) в Москву, в Федерацию.

Отправились мы вдвоем в начале сентября, вошли в ЦШК... Отец рассказал Константинопольскому (был такой старый мастер, тренер и по совместительству шахматный чиновник) обо мне и о ситуации. Тот подумал, позвонил куда-то и сказал, мол, езжайте по такому-то адресу и спросите Юдовича М.М.. И отправились мы на Первомайскую.

Отец потом вспоминал, что он как-то не уловил слово "Интернат" и не понял толком, куда нас направили. Нашли мы Юдовича и Кимельфельда (эти мастера возглавляли шахматное отделение Интерната), они выслушали отца и попросили его выйти из комнаты – стали экзаменовать меня. Пикантность ситуации заключалась в том, что конкурс прошел аж месяц назад, зачисление в классы уже состоялось, и поэтому шансов у меня как будто не было. Но с другой стороны, почему бы не посмотреть мальчика, раз уж он сам приехал? Вот они и посмотрели...

Я до сих пор помню некоторые позиции из того судьбоносного экзамена. Не реши я их тогда, вся жизнь могла повернуться иначе. Но мне удалось блеснуть, и Юдович с Кимельфельдом отправились к директору Интерната Юрию Крассу – попросили в виде исключения принять меня. Договорились и объявили моему отцу, мол, езжайте домой, соберите вещи сына и привозите. Насовсем! Только тут он начал смекать, что к чему.

Вернулся в Интернат я лишь через неделю. Мама приняла идею в штыки, ведь это же было неслыханное дело – отправить сына при живых родителях в интернат! Это слово в советские времена звучало воистину страшно. Но день шел за днем, и мама постепенно смягчалась, свыкалась с мыслью... В общем, постепенно нам удалось придти к общему знаменателю, и я поехал учиться в Москву.

После лет проведенных в больнице, жизнь вне родительского дома была мне уже не в диковинку, так что я быстро адаптировался в Интернате. Интереснейшее было заведение! До сих пор живо вспоминаю отдельные сцены тогдашней жизни...

Там я впервые прикоснулся к профессиональным шахматам, узнал настоящих мастеров этого дела. Естественно, повзрослел и стал в какой-то мере москвичом. Избавился от провинциальных комплексов, поняв, что не москвичи горшки обжигают. Помню, как мама мечтала, что я вырасту, стану большим человеком и буду жить в доме-книжке на Калининском. И тогда она ко мне будет в гости приезжать, смотреть сверху на Москву! До дома-книжки я пока не дорос, но и с 15-го этажа из нашего дома на Юго-Западе тоже многое видно.

В Интернате я впервые узнал, что такое настоящая дружба. А какие там у нас были девчата... На загляденье! Нынешним молодым акселератам этого не понять, но мы тогда были действительно мальчиками и девочками. Чистыми и наивными. Нравы у нас были строгими, а поведение – приличным.

Почему я после Интерната эмигрировал из шахмат в физику? Почему поступил в МГУ, а не в физкультурный? Для этого много "бабочек" крылышками взмахнули.

Во-первых, я сам. На чемпионате Союза 1982 года среди школьников успеха не добился и в какой-то момент засомневался в своих способностях. И никто меня вовремя не похвалил.

Во-вторых, статус шахматиста в тогдашнем Союзе был слишком элитарным. Все знали наших великих гроссмейстеров, но профессии такой формально не существовало. Вот и послушал я взрослых, которые говорили, мол, в Университете получишь образование и будет у тебя профессия. А не просто умение передвигать фишки по доске.

С другой стороны, и физика мне нравилась. Она давалась легко и захватывала воображение. Было во мне тогда юношеское любопытство в изучении мира, и в этом плане физика была гораздо интереснее шахмат.

Последнее время меня часто спрашивают, не жалею ли я о своем выборе ВУЗ-а? Я всегда отвечаю – нет. Ибо не знаю, как бы сложился путь в случае иного выбора. Жизнь не переиграешь. Я не могу даже гипотетически взять и выкинуть из неё всех людей, которых узнал в МГУ. Помимо множества просто хороших и умных знакомых я там встретился с будущей женой, там родилась моя дочь... И как их вычеркнуть?

Представляю себе эту сцену из параллельной Вселенной, когда я, студент физкультурного института, подхожу на ступеньках Главного Здания МГУ к симпатичной рыжеволосой девушке и говорю: "Здравствуй, Таня! Если бы я учился здесь, мы были бы вместе.". Рассказал бы ей о будущей дочке, о нашей жизни в Черноголовке, о поездке в Париж и много ещё о чем. Хотел бы я видеть её лицо в тот момент! :-)

Университет стал последней стадией моего взросления. Там я стал мужчиной, пристрастился к музыке Pink Floyd, научился пить алкоголь, избавился от многих детских иллюзий.

Довольно скоро выяснилось, что великого физика во мне нет. Юношеское любопытство я в итоге удовлетворил, картину мира составил. Расширил свои возможности, обзавелся семьей. Что же касается профессиональной направленности, то об этом лучше всего говорит следующий факт: мои университетские знакомые, с которыми я поддерживаю отношения до сих пор, по большей части... из шахматного клуба МГУ! Не с кафедры, не с первых курсов и не из общаги. Друзья и подруги были именно там, где я отдыхал душой.

Бывало, заканчивал семестр, сдавал экзамены, ехал в родной Киржач с кипой книг по физике. Искренне думал там еще почитать, продвинуться поглубже... Но приехав, я откладывал эти книги в сторонку – и все дни напролет упоённо занимался шахматами!

Окончание учебы пришлось на трудное для страны время. Союз разваливался, жизнь становилась всё голоднее и неопределённее. С громадным трудом (спасибо отцу) нашей молодой семье удалось закрепиться в Черноголовке, и даже получить комнату в коммуналке. Это было 9 квадратных метров беспредельного счастья. После стольких лет общего и временного мы получили нечто Своё! Опору под ногами. И нам, молодым, вовсе не было тесно, всё и все умещались.

В Черноголовке я стал работать в Институте Химической Физики... Впрочем, какая это была работа? Денег на науку в России в те годы уже почти не выделяли. В лабораториях оставались, в основном, женщины предпенсионного возраста. Они там общались между собой от звонка до звонка, пили чай, обменивались сплетнями – и шли по домам. Все толковые ученые разбегались по заграницам. Мой институтский шеф спустя пару лет тоже уехал за кордон. Ну, а я однажды провел свой отпуск в Польше, сыграл в опен-турнире – и привез оттуда свою годовую институтскую зарплату. Стало понятно, что в новых условиях, в новом мире именно шахматы являются моей реальной профессией. А наука, увы, нет. Или к счастью!

Не скажу, что мы выживали в начале 90-х, но, конечно, непросто было. Помню, как мы с Таней стояли в магазине в очереди – за макаронами. Больше там ничего, по сути, и не было! Умница-Гайдар устроил свои эпохальные реформы, в результате чего из торговли исчезло почти всё. Стояли мы часа два, причем были ограничения... что-то вроде "по килограмму на нос". Так что маленькую Женю я держал на руках, подходя к прилавку. Её носик позволил нам купить еды побольше.

Еще помню, как мы с Таней поехали в Польшу, там я сыграл пару турниров, выиграл призы, а Таня нашла на дороге 10 долларов. В общем, поездка удалась, и обратно мы везли с собой... связку бананов для дочки! Это в нынешние времена заморские фрукты предлагают на каждом углу, а тогда у нас их было не купить. Вот мы и привезли вкусненького, накормили дочь.

Решительный шаг навстречу будущему я сделал год спустя, уволившись из Института. Первое время преподавал маленьким деткам шахматы, а потом полностью переключился на роль игрока-профессионала. И началась моя волчья жизнь.

Конечно, я очень доволен тем, что удалось посетить многие страны, повидать мир. Мог ли я в своем детстве всерьез надеяться на то, что побываю в Штатах, Канаде, Индии, Англии, Австралии и еще в нескольких десятках стран? Нет, конечно. Эти поездки подарили мне яркие картинки воспоминаний, большие впечатления. Но удовольствия "туриста" давались большим трудом. Экономить приходилось буквально на всем. На многих турнирах я жил бог знает где и питался дьявол знает чем! Возвращался домой то героем, то изгоем. Убивало именно то, что мне приходилось постоянно рисковать деньгами. Если я не брал приз, то оказывался в минусе. А дома меня ждали жена, дочка и пустой холодильник.

Именно поэтому я не мог себе позволить играть плохо! Поэтому стал расти как шахматист. Когда напротив сидели сытые иностранцы, которые играли расслабленно и в свое удовольствие, я помнил о доме и выжимал из себя 101 процент. Так и удалось стать гроссмейстером – в столь поздние для совершенствования годы. Сейчас в 30 лет иные шахматисты уже уходят на пенсию, а я лишь вышел на высокий уровень...

Меня в то время вдохновляли подвиги возрастных чемпионов прошлых времен. Стейниц стал чемпионом в 50 лет, Алехин – в 35, Корчной и Смыслов показывали высочайший уровень и на седьмом десятке, так что я вовсе не чувствовал себя стариком в профессиональных шахматах. В конце 90-х я играл, пожалуй, сильнее всего в жизни. Добился рекордного рейтинга, стал попадать в нокаут-чемпионаты Мира. Заработал деньжат.

Особняком стоит моя поездка в Лас-Вегас в 1999-м году. Я попал туда после успеха в чемпионате России в Петербурге, который был еще и отборочным турниром. Первый раз полететь в Новый Свет, да еще и в разрекламированный Вегас – это было похоже на сказку. Не скрою, у меня не было реальных чемпионских амбиций, тот нокаут я воспринимал в первую очередь как источник заработка. Наверное, поэтому мне и не удалось далеко пройти.

В конце 90-х мне домой в Черноголовку последовал звонок из Федерации о том, что Каспаров ищет себе спарринг-партнера. Пригласили меня, в ту пору очень сильного блицора. Так начался новый этап моей жизни.

Встречи с Великим, наши многочисленные блиц и быстрые партии, наша совместная работа на сайте KasparovChess оставили большие впечатления и в некоторой степени изменили меня. Фразу "Коль любить, так королеву, коль украсть – так миллион!" стоит продолжить: "Коль обыграть, так Каспарова!". Регулярная игра с сильнейшим шахматистом мира избавила меня от многих шахматных иллюзий, позволила посмотреть изнутри на элитные шахматы. После битв с Гарри я уже не волновался при встрече с иными знатными игроками. Ну, кто они такие по сравнению с Каспаровым?

Сайт KasparovСhess стал моим первым местом работы как комментатора и журналиста. Я быстро вошел во вкус, работал с удовольствием и вдохновением. Скоро стало ясно, что это по-настоящему моё. Так появилась альтернатива жизни профессионального игрока. Грех было не воспользоваться.

Нет, конечно, я продолжал играть, периодически даже успешно. Но уже было очевидно, что мне не обязательно мотаться по чужим углам и нервничать в цейтнотах. Есть возможность жить спокойно, сохранять здоровье и зарабатывать. Занимаясь любимым делом.

В 2005-м вышел в свет мой любимый "Ёж" – плод нескольких лет работы. Он показал, что и создание книг мне не чуждо. Книга неожиданно для меня стала хитом, сейчас её уже не найти.

Еще одной моей профессией стала тренерская работа. Начиная с Володи Белова, которого я тренировал от первого разряда до гроссмейстера, я потихоньку втягивался в это непростое дело. В разные годы моими подопечными были Александра Костенюк, Светлана Матвеева, Ян Непомнящий, Даниил Дубов, Григорий Опарин. Надеюсь, этот звездный список продолжится в будущем.

А когда в 2006-м году я успешно съездил в Норвегию, выиграл там турнир и обыграл Магнуса Карлсена (сомнений в его грядущем чемпионстве тогда уже не было), мне стало ясно, что карьеру практика пора завершать. Мотивация и амбиции становились все меньше, бороться с бессонницей ближе к концу турнира становилось все тяжелее, и я сконцентрировался на комментаторской и тренерской работе.

Правда, затем жизнь совершила крутой поворот. Экономическая ситуация в России ухудшилась, в результате чего и шахматный Интернет изрядно обеднел, и тренерские возможности уменьшились. Уйдя с сайта chesspro.ru (у меня не сложились отношения с его владельцем), я несколько лет был вольным стрелком, без постоянной работы и без стабильного дохода.

В то время я на голом энтузиазме вёл онлайны и писал аналитические статьи на своем сайте crestbook.com. Коллеги удивленно крутили пальцем у виска, мол, зачем же работать на весь мир совершенно бесплатно? Но у меня был свой взгляд на процесс. Я мог себе позволить такой альтруизм, так сложилась к тому моменту личная жизнь. Много ли надо для жизни одинокому мужчине и коту? Один кусочек мяса мы делили на двоих. К тому же эта бесплатная работа на самом деле создавала мне изрядный капитал на будущее: известность, имидж, авторитет. Я не сразу это осознал, далекого расчета у меня не было. Я просто пытался растить свой сад, реализовать свои возможности – и помогать людям смотреть шахматы. Сидел у компьютера ночами напролёт, накапливал черные круги под глазами, они теперь навсегда останутся со мной.

Со временем всё изменилось. Тот самый "капитал" стал приносить мне хорошие заказы – и тренерские, и комментаторские. И в личной жизни наступили приятные изменения. Жизнь в Интернете неожиданно привела к новому семейному очагу. Благодаря очередному "взмаху крыла бабочки" я нашел Сашу, она стала моей новой женой. Теперь мы греемся вместе! У нас есть сын Гоша, который растет не по дням, а по часам. Надеюсь, удастся вырастить из него настоящего человека, который будет умнее и успешнее меня.

Последние годы я постоянно работаю в прямом эфире, комментирую разные турниры. Порой по 6-7 часов подряд! Футбольным комментаторам с их двумя часами пустопорожней болтовни на уровне акына этого не понять. Ведь нам, шахматным комментаторам (нас уже немало), необходимо еще и много думать, считать сложные варианты. И при этом необходимо не допускать пауз в эфире, все время приходится что-то говорить по существу.

Я привык к такой жизни в прямом эфире, она для меня естественна, как для рыбы водная среда. Лирические отступления от шахматной канвы помогают мне дышать и отдыхать. И в этом плане мои университетские и иные жизненные отвлечения от шахмат оказались очень полезны. Всегда найдется, о чем поговорить со зрителями.

Отдельные слова надо сказать про наш форум KasparovChess. Он стал продолжением линейной гостевой, которая была на одноименном сайте на рубеже веков. Удивительным образом нам (мне помогают многие энтузиасты шахмат) удалось протянуть нить общения от конца 90-х до наших дней. Какие-то люди уходят, приходят новые, и жизнь продолжается.

Думаю, наш форум полезен как площадка для популяризации шахмат, для обмена полезной информацией и просто как место, где можно познакомиться с интересными людьми и пообщаться на любую тему. Теперь куда бы я ни приехал в качестве игрока или комментатора – хоть в Канаду, хоть в Австралию – ко мне всегда подходят люди, которые, оказывается, живут на нашем форуме. Недаром Интернет называют Паутиной. Она действительно опутала весь мир – в хорошем смысле этого слова. У шахматной мафии длинные руки!

Сколько мне еще отведено в жизни? Стараюсь не задаваться подобными вопросами. Позитив и оптимизм – лучшее лекарство и лучшая профилактика от всех возможных бед. Поэтому постараюсь жить так, будто впереди вечность. Буду и дальше растить свой сад...

Мои памятные комбинации

А. Черняев - C. Шипов Подольск, 1992 Смотреть во вьюере

1...Nc3+!
И белые сдались ввиду 2.bxc3 Rxc3 3.Qxd6 Rd8, и они теряют ферзя.

С. Шипов - В. Иванов Москва, 1995 Смотреть партию во вьюере

1.Bxg5! hxg5 2.Rxf7! Kxf7 3.Nxg5+ Ke7 [3...Kf6 4.e5+!] 4.e5! Bc2 5.Qf3 1–0

С. Шипов - А. Мирзоев Гастингс, 1998 Смотреть во вьюере

29.Qxg7+!
После 29...Rxg7 30.Nf6+ Kh8 31.Rd8+ черные не в силах избежать мата. 1-0

М. Карлсен - С. Шипов Тромсе, 2006 Смотреть партию во вьюере

34...d3!

И Магнус загрустил. На 35.cxd3 следует 35...Nd4 – это он, конечно, видел. Но упустил из виду то, что после 35.Qxd3 Rfd8! белый ферзь при любом отступлении все равно попадает под копыта черной лошади.

Пришлось ему ответить
  35.Re1, и после 35...dxc2
  я постепенно довел партию до победы.

Мои избранные партии

С.Шипов - Г.Каспаров

П.Свидлер - С.Шипов

С.Шипов - Н.Шорт

М.Карлсен - С.Шипов

Партии без комментариев - смотреть во вьюере

Избранные партии - скачать

 

Мои памятные фотографии

67 комментариев. Перейти к обсуждению и поздравлениям на форуме